Разницу между
Москвой и Петербургом исчерпывающе показывают главные площади двух столиц. Лишенный
всяких национальных аллюзий монолитный ансамбль Дворцовой выражает идею абстрактного Государства,
европейской Империи. Красная площадь, наоборот, представляет собой собрание
разнообразных национальных мотивов, призванных резонировать с башнями и шатрами
Кремля и Василия Блаженного. Сразу ощущаешь, где располагалось государственное
тело, а где - национальный дух Российской империи. Впрочем, во второй половине XIX века
национальный дух европейских государств стал такой важной категорией, что готов
был вырваться даже на улицы космополитичного Петербурга.
Причины этого
процесса хорошо описаны в литературе. То был общеевропейский тренд: после
французской революции и наполеоновских войн художники бросились на защиту
национальной идентичности. Чтобы подчеркнуть уникальность государства-нации,
требовалось воскресить образы прошлого, обратиться к истокам. Как писал граф
Уваров применительно к нашей стране, нужно было изыскать «те начала, которые
составляют собственность России». Сам Уваров, министр просвещения при Николае I (1833-1849
гг.), эти начала видел в знаменитой формуле "православие, самодержавие,
народность". Последний компонент, та самая народность, означал приверженность
собственным традициям и борьбу с иностранным - прежде всего, западным - влиянием.
В русской
архитектуре XIX века народность укоренилась как раз в николаевское время.
Император, при котором Петербург окончательно принял свой "строгий стройный вид"
(с новым Исаакиевским собором, ансамблями Дворцовой и Сенатской площадей), в
Москве с помощью архитектора К.А. Тона насаждал так называемый
русско-византийский стиль. Петербург в то время подобного влияния избежал,
однако, вездесущий Тон успел поработать в пригородных царских резиденциях:
храмы по его проектам появились в Екатерингофе, Петергофе и Царском селе.
Настоящий
расцвет русского стиля произошёл в пореформенные времена, когда престол занял
внук Николая I,
Александр III. При нем
национализм в искусстве окреп так, что мог транслировать идеи мощи и
превосходства российского государства. Этому
способствовал и художественный язык, развившийся за несколько десятилетий, и
воля монарха, который всячески демонстрировал
преемственность с допетровскими временами, не обремененными сильным
влиянием Запада. В Петербурге декларацией этого направления стал Воскресенский собор, он же Храм Спаса-на-Крови.
 |
| Собор Воскресения Христова на Крови. Построен по указу императора Александра III в 1883—1907 годах по совместному проекту архитектора Альфреда Парланда и архимандрита Игнатия (Малышева) |
Без труда
обозреваемый с Невского проспекта, собор бросает вызов порядку и симметрии бывшей
столицы, создавая тревожный диссонанс в сложившемся ансамбле. Получилось так,
что старая Московия вторглась в самый центр европейского города. Возник пряничный шатровый храм, привет
Василию Блаженному, вслед за которым в Петербурге за 20 с небольшим лет было
построено еще 20 церквей в псевдорусском стиле.
Столичные
пригороды тоже не остались в стороне. В Новом Петергофе собор Петра и Павла спроектировал
архитектор-монархист Н.В. Султанов. Построенный в духе церкви Троицы в Останкине, он преувеличенно грандиозен и подавляет изысканное окружение мощью
своих размеров.
Псевдорусский храм доминирует над Ольгиным прудом и соседними классицистическими
постройками подобно Храму Спаса на Крови в районе Екатерининского канала.
Такая
архитектура в духе московско-ярославского зодчества XVII века для
многих городов огромной империи была чужеродной и неестественной. Тем не менее,
здания в этом стиле специально строились в давних колониях и национальных
окраинах: в Риге, Варшаве, Ревеле (Таллинне), Ташкенте, Баку и др. Эти
православные храмы становились важным олицетворением российской монархии и государственной
религии в отдаленных и достаточно автономных регионах.
 |
| На территории Финляндии тоже появлялись подобные церкви. Храм Казанской иконы Божией Матери в Териоках (Зеленогорске) был построен в начале ХХ века, но продолжает традицию предыдущего столетия. |
С помощью них
самодержавие "укреплялось на местах". Псевдорусский стиль, с одной стороны,
обозначил символический разрыв западными культурными традициями, важными для
всех монархов, начиная с Петра Великого, с другой стороны, наделил самодержавие
особой этнической идентичностью. Появлялся новый национальный миф, исторически
больше связанный не со столицей, а с первопрестольным градом, с Москвой. Это,
конечно, нашло отражение в московской архитектуре: в русском стиле оформлялся
центр города, тогда же был завершен ансамбль Красной площади с Историческим музеем и Верхними
торговыми рядами. Параллельно предпринимались попытки с
помощью национального стиля придать некоторую "московскость" Петербургу.
В районе
Литейного проспекта до сих пор можно видеть напоминания о том "московском" направлении.
На пересечении с улицей Пестеля находится доходный дом Тупикова (вторая
половина 1870-х гг.). Его строительство еще во времена Александра II говорит о том, что
проводниками русского стиля в Петербурге были не только царский двор и
государственные структуры, но и частные заказчики. Фасад дома буквально пестрит
декором, в котором видны и неоренессансные, и русско-византийские элементы. Но
в целом здание производит впечатление богато украшенного терема.
 |
| Доходный дом А. М. Тупикова (Дом Косиковского). 1876-1877 гг., арх. Ю. Дютель |
Замечательно
смотрятся драконы, подпирающие колонны, и павлины в оформлении башенок.
Животные, настоящие и мифические, потом часто будут встречаться в неорусском
стиле начала ХХ века.
На самом
Литейном проспекте находится главное светское здание Петербурга в псевдорусском
стиле. Это Офицерское собрание, которое оформляет угол Литейного и Кирочной. Оно собрало
в себя сразу несколько характерных черт того времени.
Во-первых, его начали
строить при Александре III.
Во-вторых, это государственное учреждение (как
Городская дума или Исторический музей в Москве). Военно-патриотический
пафос здесь акцентирован керамическими панно с российскими гербами.
Оформление
вообще напоминает Верхние торговые ряды на Красной площади, декор, однако,
менее дробный, а центр композиции сдвинут на угол и образован четырехэтажной
башней с шатром и опоясывающим балконом.
Похожее
сооружение – замок в миниатюре – находится на углу Кирочной и Таврической улиц.
Это музей Суворова, построенный по проекту архитектора Офицерского собрания
Александра фон Гогена, которому помогал Герман Грим.
Музей получился в стиле
старинных русских крепостных сооружений — почти буквального повторения
башни московского Кремля и уходящих от нее стен с бойницами. Внимание прохожих
обычно привлекают две мозаики, расположенные по сторонам от герба Суворова,
«Отъезд Суворова в поход 1799 года» и «Суворов, пересекающий Альпы». Интересно,
что в их создании принимал участие художник-мозаичист М.И. Зощенко, отец
знаменитого писателя.
Музей в 1904
году открыл император Николай II,
который разделял любовь своего родителя к национальному стилю в архитектуре.
При нем в Петербурге появилось еще больше зданий в московском духе. В то же
время, в начале ХХ века сами архитекторы стали говорить о том, что попытки
возрождения "мифического
московско-ярославского стиля XVII века" провалились. На
страницах журнала "Зодчий" искусствовед В. Курбатов объяснял, что постройка
зданий в псевдорусском стиле «принимает вид какого-то археологического музея»,
соединяя в одном здании целый ряд форм, часто взятых из разного времени. Старые
формы пытаются приспособить для новых, несоответствующих им потребностей. В
результате, писал Курбатов, форма вступает в противоречие с конструкцией и
функциональным назначением здания.
Что ещё хуже,
в Петербурге эти художественные решения вступали в противоречие с ландшафтом. Слишком
крепко город к тому моменту сросся со своей имперской европейской харизмой.
Более того, «"петербургский" период не прошел даром для русской
культуры, а, напротив того, наложил неизгладимую печать на всю нашу жизнь»,
писал А.Н. Бенуа. «Западное и чисто русское настолько переплелось и смешалось,
- продолжал он, - что … сомнительно, чтоб эти московские начинания могли иметь
общерусское значение». Тем не менее, нельзя сделать вывод, что
национально-романтическая архитектура вообще была чужда Петербургу. Наоборот, как
и в Европе, мастерам начала ХХ века удалось создать такой художественный язык,
который органично вписался в сложившуюся среду имперского города. Но это уже другая история.
На тему псевдорусского стиля в Петербурге можно еще почитать:
- Wortman, Richard. The "Russian Style" in Church Architecture as Imperial Symbol after 1881 // Visual Texts, Ceremonial Texts, Texts of Exploration. Collected Articles on the Representation of Russian Monarchy
- Wortman, Richard. Moscow and Petersburg: The Problem of Political Center in Tsarist Russia, 1881-1914 // Rites of Power: Symbolism, Ritual, and Politics Since the Middle Ages
- Бенуа А.Н. История русской живописи в XIX веке
- Курбатов В.Я. О русских стилях // Зодчий. 1905. № 47
Комментариев нет:
Отправить комментарий